В нашем небольшом городке в 2005 году это все еще было редкостью… Мы — две женщины — стали лишь второй парой, решившейся официально зарегистрировать свои отношения. Это событие стало особенным не только для нас, но и для местного ЗАГСа. Его заведующая отнеслась к нашему заявлению с удивительно позитивным, даже воодушевленным настроем. Позже, в назначенный день, она лично проведет церемонию регистрации, и ее теплые слова, полные уважения и легкого юмора, найдут отклик в сердцах всех присутствующих.

 

Однако от момента подачи заявления до этого торжественного часа в августе нам предстояло преодолеть немало препятствий. Хотя, признаться, мне это было не в новинку.

 

Но к тому, что произошло 12 апреля, никто из нас не был готов. Моего бывшего мужа по пути на работу настиг тяжелый инфаркт. Врачи скорой помощи не смогли его спасти — он умер еще по дороге в больницу. Это был шок для нас обеих, для сыновей, для семьи, для друзей и всех, кто знал и любил этого замечательного человека.

 

После похорон перед нами встал трудный вопрос: что делать дальше? Отложить запланированное на неопределенный срок? Совсем отказаться? Или все же довести начатое до конца?..

 

Мы решили, что последнее слово должны сказать мои сыновья. Они долго не раздумывали — оба были единодушны: свадьбу не отменять и не откладывать. По их словам, это было бы не в интересах их отца, который очень ценил Дагмар и меня как близких друзей.

 

С тяжелым сердцем мы вновь окунулись в организационные хлопоты…

 

Список гостей насчитывал 70 имен. Я долго размышляла, стоит ли приглашать всех моих братьев и сестер. С некоторыми отношения были напряженными, а со старшей сестрой и вовсе прекратились. В конце концов я сказала себе: либо всех, либо никого…

 

Дизайн пригласительных открыток, конвертов и сам текст — с хорошей долей юмора — мы придумали сами, а печать заказали в типографии. Получились красивые и оригинальные приглашения, которыми мы были очень довольны. После написания адресов и наклеивания марок оставалось только отнести их на почту — что мы незамедлительно и сделали.

 

На следующий день мне позвонила моя сестра Анета — одна из немногих родственников, которые не отвернулись от меня. Она надеялась, что еще успеет предотвратить мою «ошибку» и хотела предупредить: не стоит отправлять приглашения старшей сестре и семьям ее детей… Мол, они так смеются, что никак не могут остановиться. «Роза выходит замуж… за женщину! Ха-ха-ха! Или… женится на женщине?! Ха-ха-ха!»

 

Сказать, что я не ожидала такого, что была сражена — ничего не сказать. Увы, было уже поздно. Время, как известно, необратимо — локти кусай, не кусай…

 

Когда ко мне вернулся дар речи, в моем сердце поднялась волна гнева. Я больше не могла игнорировать такое презрение и неуважение. Мой ответ, пусть и не самый оригинальный, был единственно возможным для меня в тот момент. Я не видела другого способа высказать все, что накопилось в душе, что рвалось наружу. Так родилось это письмо. По сути, оно адресовано не только моей сестре, но и всем тем, кто до сих пор считает гомосексуальность болезнью, извращением или прихотью. 

«7 июля 2005 г.

 Дорогая моя сестра!

 

До меня дошли слухи, что ты крайне возмущена тем, что я пригласила тебя и твою семью на мою свадьбу. Поверь, я вовсе не хотела насмехаться над тобой! Я разослала приглашения всем нашим братьям и сестрам и посчитала, что не имею права обойти тебя стороной. Ведь ты, несмотря на то что сама уже исключила меня из числа родственников, все еще остаешься моей старшей сестрой. Да, я знаю — ты испытываешь негодование и отвращение к тому, как я живу...

 

Но больше всего меня ранило то, что, по слухам, твои дети смеются надо мной — своей тетей — за моей спиной. Я многое могу вынести (и уже не раз это доказывала), но не стану утверждать, что такая реакция близких мне людей оставила меня равнодушной. Да, это больно. Больно и горько. К сожалению, отреагировать соответствующим образом было уже поздно — приглашение уже было отправлено. Иначе, поверь, я бы пощадила твои чувства. Впрочем, я и так предполагала, что никто из вас не приедет, что вы даже не потрудитесь сообщить мне об отказе. Но мне все же хотелось дать вам шанс, поставить вас перед вопросом: «Как быть?»

 

Теперь я, в свою очередь, воспользуюсь возможностью откровенно высказать тебе свои мысли и чувства.

 

Мы с Дагмар вместе уже более восьми лет, а около тринадцати лет назад я впервые влюбилась в женщину — здесь, в стране, которая тогда была для меня еще полна непознанного. Я бы и сама не поверила, если бы кто-то в России предсказал мне, что я не только начну новую жизнь в Германии (что само по себе непросто), но и что моя личная жизнь изменится столь радикально.

 

Мне было нелегко справиться с новыми, чуждыми мне ощущениями. Хотя... не такими уж они были и чужими. Еще в школьные годы я часто влюблялась в учительниц и уже тогда знала, что об этом нельзя рассказывать никому. Никому — даже лучшей подруге.

 

Что я могла знать об однополой любви? В России такие темы всегда замалчивались! Я не имела ни малейшего представления, что эта любовь — не извращение, что ее не нужно стыдиться, что гомосексуальность так же стара, как само человечество.

 

Мне понадобилось время, чтобы обрести самоуважение и признаться мужу и детям в своей ориентации. Я должна была сказать им правду — иначе и быть не могло. Я хотела быть честной не только с ними, но и с самой собой.

 

Женя отнесся к моему каминг-ауту спокойно и с удивительным пониманием. Даже сыновья не были чрезмерно удивлены — возможно, они уже что-то подозревали.

 

После моего ухода от мужа мы с ним остались близкими друзьями. Он всегда был рядом, когда мне нужна была помощь. И с Дагмар он поддерживал дружеские отношения до конца своей жизни.

 

Его смерть стала для нас тяжелым ударом. Недавно мой внук сказал: «Бабушка, можно мы все вместе — я, мама, папа, Даги и ты — поедем на небо и заберем дедушку домой? Он там уже так долго!» Я едва сдержала слезы, услышав эту искреннюю просьбу трехлетнего ребенка. Как же он скучает по дедушке!

 

Этим эпизодом я хочу показать тебе, что для ребенка естественно считать Дагмар частью семьи. Для него она — человек, который любит не только бабушку, но и его самого, а следовательно она дорога и ему. Каждый раз, когда я прихожу одна, он спрашивает: «А где Даги? Почему она не пришла?»

 

Ты скажешь: он еще маленький и ничего не понимает? А ты — взрослая — что понимаешь ты? Почему для тебя ненормально, а то и преступно, если двое мужчин или две женщины любят друг друга? Мы этим не причиняем никому вреда, не отнимаем у тебя ни одной крупинки счастья. Мы просто тоже хотим быть счастливыми и жить открыто. Вот почему я с самого начала предпочла правду лжи и быть собой — ни больше, ни меньше.

 

Ты не можешь этого понять?

 

Хорошо. Допустим. Не понимаешь. Но разве так трудно просто принять это как данность — так же, как ты принимаешь многие вещи в жизни, которые не можешь объяснить или изменить? Прими меня такой, какая я есть. И лучше начни с этим уже сегодня. Ты и так потеряла годы — годы отчуждения.

 

Существует множество способов разобраться в теме гомосексуальности. Самый простой и доступный — поговорить со мной. Тогда ты бы узнала, что миллионы людей чувствуют так же, как я. Что лесбиянки — не уроды, а женщины с обычными человеческими желаниями, потребностями и проблемами. Тогда ты, возможно, увидела бы, что мы с Дагмар счастливы, что мы любим друг друга, что наша жизнь вовсе не вращается исключительно вокруг секса. Мы не извращенки и не шлюхи, черт побери!

 

Да, я разгневана. Но в равной степени и опечалена. Разгневана — потому что вынуждена оправдываться за то, что живу по своим убеждениям, а не по представлениям некоторых родственников. Опечалена — потому что бессильна перед твоей нетерпимостью, нежеланием понять и принять. Ты даже не хочешь познакомиться с моей спутницей жизни!

 

Замечу, что с ее родственниками у меня нет никаких проблем. У нее тоже есть брат, сестра и пожилые тети — все меня признают и уважают. Все рады, что мы с Дагмар решили зарегистрировать наш союз. Никто из них и не думает смеяться над нами. О чем это говорит?

 

Ответ на этот вопрос я оставляю тебе.

 

И напоследок — помни: никто не может предсказать, какими родятся твои внуки. Возможно, кто-то из них окажется геем, лесбиянкой или трансгендером. Возможно, он или она признается в этом не сразу, а уже в зрелом возрасте — как это сделала я. Все еще возможно и в твоей семье. Предотвратить или изменить что-то ты не сможешь. И знаешь — это хорошо. Это очень даже замечательно!

 

С наилучшими пожеланиями,
Роза

 

P.S. Ты собираешься рассказать всю правду обо мне отцу? Что ж, если считаешь нужным... Но я бы на твоем месте сначала подумала, прежде чем обременять девяностолетнего старика такими сведениями. Если хочешь знать — я уже давно рассказала ему, что живу в одной квартире вместе с подругой. Вероятно, он и сам догадывается о характере наших отношений. Но он достаточно тактичен, чтобы не расспрашивать, и по-прежнему относится ко мне как к дочери. В этом он тебя уже давно опередил.»

 

* * *

По сей день я не получила ответа на это письмо. Но к одному из прошлых рождественских праздников почтальон доставил мне пакет от двоюродной сестры, которая, как и моя сестра, является баптисткой. Помимо поздравительной открытки в конверт была вложена брошюра с заголовком: «Брак и семья с библейской точки зрения». Похоже, мои родственники все еще не теряют надежду наставить меня на путь истинный.